Именно в этом аспекте классного и талантливого самовыражения свёрстан "Путеводитель по фантастике барона Велобоса" — лимитированное автором издание, вышедшее малым тиражом в уже далёком 2012м.

Кстати, неформат творческого мышления яркой и личной резолюцией позитивно бьёт по глазам буквально с обложки: Велобос это прикольный перевёртыш фамилии автора. Соболев — удивительный литературный хамелеон, виртуозно и к месту меняющий различные маски. И многие из них, по моим личным ощущениям, в том числе эзотерические: настолько глубоко и сильно умеет этот автор срастаться с любой сложной темой, несмотря на то, что писать в формате подобной эссеистики и быть всегда оригинальным, достаточно тяжело. Впрочем, об этом попытаюсь подробно рассказать ниже — согласно условной иерархии авторского сборника и его значимых статей. И безусловно на уровне личного восприятия в этой статье возможны мои неумышленные искажения и погрешности сути аналитических материалов Сергея Соболева — номинанта и лауреата таких значимых премий (их много больше в ключе достижений в этом направлении) как "АБС-2007", "Бронзовая улитка" и "Фанткритик-2010".

В аспекте освещаемой темы стоит отметить, что у формата подобных антологий есть определённые плюсы по сравнению с цельной формой художественного произведения (романа или повести). Такие сборники — разные по стилистике и эмоциональной окраске в своей подаче — можно сначала бежать по диагонали вне всякой хронологии. И лишь потом, словно складывая цельную картинку единого пазла, возвращаться к идейным фрагментам схожего контента, терпеливо дочитывая статьи прежних разделов.

И это тот показательный случай, когда книгу начинаешь буквально гонять по кругу, после завершения вновь с приятным ностальжи возвращаясь к началу.

Среди прочего подобная антология статей, безусловно объединённая одной темой любви к НФ литературе, по умолчанию включает у читателя элементы проективного мышления, настойчиво предлагая сместить ракурс привычных суждений и расширить стандарты определённых канонов.

И, да, представленную ниже структуру изложения можно анализировать и освещать вне всякой условной последовательности предлагаемых материалов — настолько удачно рассредоточен ключевой концепт по всему основному содержанию сборника.

А если по определённым причинам буксуешь в какой-то статье, можно перелистнуть и вернуться к ней позже. Например, несмотря на то, что крепко сбитая "Альтернативная история. Пособие для хронохичхайкеров" условно поделена на несколько ёмких статей, каждая из них по цельности содержания представляет собой логически законченную и самостоятельно выстроенную часть этой монографии.

Умышленно ли это получилось или просто дань закономерной случайности, но статьи в этом тематическом путеводителе грамотно свёрстаны (талантливый труд Владимира Мамонова — ныне компания "Издатель ИП Мамонов В. В.") от сложного к простому. И этот аспект отлично держит фокус внимания читателя: по моим личным ощущениям вначале книги лучше сосредоточиваешься, а после середины повествования уже с удовольствием расслабляешься и сам текст летит словно по инерции.

Ярким флэшем уместных личных откровений выделяется из этого материала предисловие коллег Сергея Соболева. И это тот редкий случай, когда предисловие сделано не менее интересно и увлекательно, чем сама книга. Оно, словно нож в масло, мягко заходит в основное повествование главных авторских концептов, наиболее полно отражая особое настроение сборника. Разные по стилю высказывания, словно росчерки коллективного бессознательного, формируют некий общий интеллектуальный фон книги.

Вступительная статья Владимира Ларионова (талантливого профессионала, который искренне увлечён своим делом) сделана в тёплом, подробном и достаточно хрестоматийном ключе.

Сейчас уже трудно вспомнить, каким образом ко мне попал самый первый (не по своему порядковому номеру) выпуск «Семечек», скорее всего Соболев прислал мне его почтой в конце девяностых, поскольку мой адрес, как активиста КЛФ-движения, возглавляющего сосновоборский Клуб любителей фантастики «ФантОР», в своё время был широко растиражирован в различных межклубных информашках. Позднее я стал помогать создателям фэнзина различными материалами и фотографиями, а с 2000-го года писал для «Семечек» отчёты о конвентах, рецензии, сделал несколько интервью… Тогда всемирная паутина ещё не опутала Россию, и роль фантастического самиздата нельзя было недооценивать.

А уместная самобытная ирония Алексея Караваева (соредактора этих самых "Семечек" — оригинальной НФ периодики тех лет, которая выходила с 1997 по 2003гг) словно дожимает этот градус единого творческого контента. Это в определённом смысле заводной драйвер всего сборника и одновременно ключ к понимаю того, что такое творчество в том числе тогда, когда искренне горишь заветной идеей реализации своего хобби. Подобные ироничные высказывания в самом хорошем смысле этого понятия невозможно читать без улыбки, местами скатываясь в искренние lol*ы — настолько талантливо и с душой всё написано. Юмор — очень тонкий инструмент. И на мой притязательный вкус автор нижеприведённой цитаты владеет им просто виртуозно.

Про фензин: Ехидный фензин с хроническим недовозом запятых, прогульщиком корректором, со статьями, рецензиями, обзорами и разоблачительными материалами. Форматом А4 — это креативно! Так случились "Семечки". Благодаря "Семечкам" мы приобрели определённую скромную репутацию, множество друзей и даже кучку врагов.

Как бы это странно не звучало, данный авторский сборник среди всего прочего — это хороший повод глубоко проанализировать свою мотивацию по созданию потенциального интеллектуального продукта и отследить по условной линейке времени своё целеполагание. И да, по сравнению с девяностыми годами прежнего века чисто технически предлагать свой продукт во внешнем мире стало в определённом смысле гораздо проще. Но ведь часто так бывает, что идеи и адекватное мужество проявить себя во внешнем мире по инерции бьют ключом, а витальная (жизненная и культурологическая) энергия заканчивается…

Эту тему Соболев на аллегориях ещё раз талантливо поднимет для внимательного читателя в статье "Филип Киндред Дик: Человек, слишком рано открывший двери восприятия".

Самобытный американский фантаст высказался на эту тему в своё время достаточно броско, веско и нарочито, — с только присущей ему манерой пошутить над самим собой. После заслуженного "Хьюго" за великолепный роман "Человек в высоком замке" в 1964 году Дик написал следующее: "Я был пишущим дураком. 16 романов за 5 лет. Сколько так могло продолжаться? У меня не идеи кончились, а энергия".

Как проторить своими силами в оригинальном творчестве именно Дорогу, а не въехать в Тупик?.. Так или иначе, но подобные риторические вопросы сквозной недосказанностью гуляют по многим абзацам этой крепко сбитой антологии.

Идеология писателя-фантаста — это ещё одна интересная тема для анализа и вдумчивых рассуждений. Хотя я в свою очередь не до конца согласна с мнением Соболева о том, что только еретики могут двигать абстрактное мышление вперёд. И только им дано разомкнуть привычные границы восприятия и создать лучшие образчики направления альтернативной истории (АИ). Мне показалось это слишком жёстким термином и радикальным концептом мышления. И что касается того же Дика, — возможно это вопрос всё той же обманчивой" терминологии, — но он ведь не был еретиком, когда создавал один из лучших своих романов "Человек в высоком замке" (1962). В определенный момент разочаровавшись в ортодоксальных канонах католицизма, Дик с головой ушёл в буддизм. И дело ведь не совсем в том, что "подбрасывание монеток" в контексте гадания на "Книге перемен" было нужно автору для затравки будущего романа. Дело скорее в другом, — для Дика это познание на тот момент было очень серьёзным. Не менее серьёзным, чем для того же КГЮнга (который закономерно был кумиром американского фантаста), когда Юнг, будучи человеком незаурядного европейского ума, отправился искать истоки другой идеологии (глубокой веры и мудрости) в Индию и Мексику. И для многих не секрет, что храм души в азиатской и европейской идеологии запечатлён существенными различиями базовых принципов и концептов.

И, безусловно, в качестве искреннего фана ФКДика меня подкупило своей тёплой, простой и очень эмоциональной подачей это эссе на тему творчества великого американского фантаста. А поскольку всё великое всегда видно издалека и подобная глубина познаётся со временем, — многие смыслы его рассказов и романов на сегодняшний день реально расцветают иначе. И те вещи, которые в 60х годах прежнего века многими ощущались с точки зрения отвязных тусовочных забав и творческого курева известной травки (знаменитая шутка Дика о том, что в те годы каждый умел видеть маленького Будду в складках своей одежды, известна любому фану его творчества), теперь в глубоком осмыслении его романов воспринимаются куда глубже и серьёзнее. Данная статья Соболева — это ёмкая качественная выжимка из биографии и творческого пути Филипа Дика с аналитическим разбором его значимых работ, сквозными мыслями из его интервью и уместными цитатами знаменитых романов. И данная работа — жемчужина этого авторского сборника. Некоторые романы захотелось вновь взять в параллели чтения. Некоторые темы, например о том, что у Дика в ключе его эксцентричного поведения подозревали эпилепсию височной доли, развернули биографию этого неординарного человека в иную сторону. Дик был среди прочего предрасположен к аутоагрессии и в состоянии экзистенциального кризиса по умолчанию принадлежал к категории потенциальных (и фактических) суицидентов со всеми вытекающими отсюда последствиями в ключе его биографии и макетов оригинальных произведений.

И что касается различных альтернативных мнений: у ФКДика многие аналитики предполагают редкий феномен. Он не был ни гуманитарием, ни аналитиком в чистом понятии этих определений. Дик, быть может, этого умышленно не желая, постепенно разогнал до нужной синхронизации левое и правое полушарие головного мозга. Именно поэтому в его романах так много изумительного бреда. И именно потому этот самый бред имеет чёткую структуру по замыслу определённого произведения. Дик был интеллектуально глубоким автором, — с развитой неординарной фантазией и сильно разогнанным воображением.

Практически всю жизнь подозревая самого себя в несуществующих болезнях (многие из его опасений на сеансах психиатров объективно не подтвердились), Дик в качестве талантливого самоучки вызубрил весь базис европейской психологии.

И, да, я согласна с Соболевым: это только на первый взгляд Дику свойственно в романах обрывать свое повествование на условном троеточии, эффектно обваливая концовки. На самом деле, если внимательно вчитаться в закольцованный сюжет этого талантливого представителя новой волны, его авторская мысль выглядит вполне предсказуемо. Хотя она и не менее оригинальна в сегменте НФ литературы. И я искренне поддержу мнение автора сборника: многие нападки и обвинения в тяжёлой наркозависимости Дика очень сильно преувеличены и умышленно распиарены. Наркотики, амфетамины, транквилизаторы и прочие психотропные препараты сами по себе не дают любому автору ни способностей, ни таланта, ни особого дара перенести и структурировать на бумагу свои размышления. В творчестве были прецеденты классических наркоманов, но одно это обстоятельство никогда не выступало гарантом неординарного мышления и самобытного таланта сильного фантаста. Выйти за границы привычной реальности только с помощью наркотиков, безусловно, можно. Но остаться в памяти преданных фанов с великолепным пластом объективно сильных романов, обласканных заслуженными премиями и большими тиражами, вряд ли получится.

Уметь маркировать в литературе альтернативную историю и криптоисторию (а также не самые лучшие её образчики) — это ключевая тема повествования всего сборника. Кстати, уметь отличить так называемую идеологию о переосмыслении (очень модный термин, постепенно уверенно набирающий в блогах свои идейные обороты) объективной истории в контексте уже случившихся значимых событий от креативной подачи НФ фантастов, пишущих в сегменте альтернативной истории — это в том числе актуальный навык и виртуозное умение современного читателя. Ибо в тех тоннах литературы, которые сегодня изощрённо навязывают читателю, под пышными аннотациями искусно спрятаны тщательно завуалированные образчики информационной войны. И под красивой романтической суперобложкой с ловко размещённой на форзаце выжимкой любовных приключений главных героев вполне могут скрываться бездарно написанные, но рьяно рвущиеся во внешний мир, откровения австралийского коллаборациониста. Увы и ах, но мы сегодня среди прочего живём во время тотального переосмыслении всего и вся. Вероятно, это веский довод издательств и web-порталов, размещающих подобную литературу, по-своему бороться с конъюнктурой. Хотя, безусловно, для понимания оного понятия (что такое конъюнктура), нужно сначала хорошо владеть базовыми знаниями подлинных событий и биографий.

К слову отмечу, что многие вещи сборника совершенно неожиданно (помимо основного анализа) написаны с некой поэтикой, — на плотных гибких метафорах с классно проработанной стилистикой изложения. Например, метафора движения некоего транспортного средства и различных способов передвижения классно зашита как в тёплых цитатах предисловия, так и в заглавиях многих статей. В этом проявляется отлично выточенная стилизация сборника и его ключевых статей.

И если подходить ближе к теме фантастов, вот что среди прочего пишет в своём очерке "Аркадий и Борис Стругацкие" в контексте тёплой символики оригинального текста автор данного сборника о творчестве знаменитых фантастов.

Настоящая классика — это окружающий писателя мир, спрессованный могучей силой таланта в кристалл, подобно тому как обычный мягкий графит под давлением земной толщи и высоких температур спрессовывается в самый твёрдый алмаз, в каждой грани которого потом отражаются всё новые и новые стороны бытия, в зависимости от позиции наблюдателя, зрителя, читателя, и эта многоплановость обещает талантливым книгам долгий век существования.

После такой подачи я заново влюбилась в творчество Стругацких, и тёплой волной вновь накрыли аллюзии из любимых романов.

Возможно, далеко не каждый читатель знает секрет успеха произведений этого соавторства в контексте создания крылатых метафор двух литераторов.

Собственно, написание текста происходило тогда, когда Братья собирались вместе за письменным столом: "Один из нас садится за машинку, другой — рядом. План всегда подготовлен заранее — весьма подробный план с уже продуманными эпизодами, героями и основными сюжетными поворотами. Кто-нибудь из нас предлагает первую фразу. Фраза обдумывается, корректируется, шлифуется, доводится до уровня готовности и, наконец, наносится на бумагу".

Братья Стругацкие использовали удивительную методику, которая позволяла им добиваться высокого качества своей прозы: каждая фраза рассказа, повести, романа проговаривалась вслух, обкатывалась устно и лишь после этого заносилась на бумагу. Стругацкие неоднократно говорили читателям про эту техническую сторону своей работы, отвечая на вопрос "как вы пишите вдвоём", но очень немногие авторы могут воспользоваться этим приёмом.

Детальное обсуждение сюжета и значимых фраз — фирменный стиль этих двух фантастов. Во время сочинения фрагмента текста один из них проговаривал вслух определённые фразы, как бы со стороны сканируя, насколько удачно они ложатся на подсознание потенциального читателя. Такая притязательная "сказкотерапия", при которой оттачивается каждое слово и происходит поиск более лаконичных форм и выражений, свойственна в творчестве не только Аркадию и Борису. Но, как бы то ни было, многие авторы пользуются этой методикой только на уровне аккуратного избегания труднопроизносимых имён, даже не подозревая порой, как много они теряют в аспекте отлично выточенного творческого продукта.

Высокая цитируемость произведений Стругацких многими биографами объясняется именно технической стороной создания текста. К слову сказать, для многих авторов творчество — это настолько неупорядоченный процесс, что они даже банально ленятся набросать себе предварительно мало-мальски внятный план создания определённого текста. И я не уверена в свою очередь в качестве притязательного читателя, что писать под броским слоганом "куда святая вывезет" — это залог успешного творчества и адекватного признания текста во внешнем мире.

Знаменитые бойцы невидимого темпорального фронта использовали на удивление простую методику, которая технически вытачивала их тексты до завидного мастерства. Эти тонкости по умолчанию поясняют актуальность, гибкость и маневренность многих произведений Стругацких в том числе и сегодня.

Что касается конъюнктуры произведений Стругацких, их идеологии и креативности в ключе освещаемой темы известных повестей можно сказать следующее. Неординарность творчества Стругацких состоит в том, что их читают и перечитывают с завидным постоянством самые разные по своему бэкграунду читатели.

Этим двум советским якобы конъюнктурным авторам, "пишущим под заказ сверху", удалось уже в своё время выйти на большой диапазон целевой аудитории. И по определённым причинам их творчество уже тогда было известно и востребовано не только в странах соцлагеря, но и в капдержавах, с абсолютной иной идеологией свободной конкуренции. Возможно, Стругацкие были по-своему интересны западному читателю в том числе по той причине: этим фантастам, так или иначе, удалось создать одну из самых привлекательных и энергетически чистых оригинальных вселенных в мировой литературе. И сегодня, по прошествии больше полувека со времени написания известных повестей и романов, их актуальность ведь по-прежнему не падает. А с точностью до наоборот отражает яркие предпосылки всей современной мировой проблематики. Если даже бегло вспомнить их великолепную повесть "Хищные вещи века" (1965), то ставится до крайности очевидно: потребность украшать себя новыми игрушками, девайсами и классными модными штучками "закусывает насмерть" статичного индивида именно сейчас, как никогда раньше. И дело даже не в том, что к каждому потенциальному обладателю очередной роскошной вещи (который закономерно хочет идти в ногу со временем) нужно обязательно клеить ярлык "мещанин". Дело скорее в другом, — если бы мы научились на внутренней резолюции объяснять себе — и проговаривать вслух по той же полезной методе АБС — что-то типа "Зачем мне нужна эта конкретная вещь именно сейчас", количество бездумных (и безумных) покупок значительно сократилось. И здесь подводя яркий маркер освещаемой темы: а разве не в этом ключевой посыл серьёзной НФ литературы, который заключается прежде всего в том, чтобы научить своего читателя жить осмысленно?

И сколь бы много не обвиняли Стругацких в вынужденной конъюнктуре — в том, что якобы тогда в советских реалиях очень сложно было подняться выше банального регламента великой некогда державы — здесь стоит резонно заметить следующее. Сейчас мало кто так пишет, несмотря на полную свободу воли и личного самовыражения. Наличие таланта не зависит напрямую от тех условий, в которых рождается и живёт тот или иной человек. Талант и самобытный стиль изложения — это скорее данность от рождения, которая кропотливым трудом постепенно доводится до идеала. Это по-своему доказали на языке своих оригинальных произведений братья Стругацкие. И это до сих пор тянет нужный знаковый интерес к подобному сегменту серьёзной НФ литературы. Их эпохальный корпус повестей, получивший название Мир Полдня, до сих пор вызывает много споров, разногласий и разночтений. А их роскошная метафора про шоссе без возврата (анизотропное шоссе) и сегодня виртуозно заимствуется в постмодерне, например, тем же Виктором Пелевиным, который в свою очередь доводит до идеала лучшие образчики классической литературы в своём оригинальном творчестве.

Стругацкие, безусловно, закладывали в свои произведения много больше, чем "модный кич" тем советским реалиям. Их произведения и теперь читаются как некие образчики многослойного творчества с великолепно проработанной идеей. И далеко не все тексты этих авторов безоговорочно брали в печать. Например, свой роман "Град обречённый" 1974 года Стругацкие в своё время написали условным сегментом как "прозу в стол" и предложили его в печать лишь в 1988 году.

Бессмысленно обвинять Стругацких в том, что их тексты конструировали коммунизм и некое общество утопии.

Возможно, некоторые концепты тех реалий на сегодняшний день устарели. Но я в свою очередь полностью согласна с автором статьи: морализаторство Стругацких условно. На самом деле, пользуясь расхожей цитатой их "Стажёров" (1962), "тривиальный" экзамен на право быть человеком мы, даже порой этого не подозревая, сдаём каждый день. И здесь уже ярким акцентом раскрывается тема не только эзотерических, но и психологических масок.

Нужно заметить, что особым краеугольным камнем стоит в Мире Полдня "Трудно быть богом" (1964). И честно признаться, эта повесть Стругацких вызывает столько различных мнений и трактовок даже в вопросах жанровой принадлежности данного произведения, что многие читатели неумышленно занижают её рейтинг, ошибочно причисляя этот замысловатый сюжет в сегмент шпионского фэнтезийного боевика или очередного иносказания "про попаданцев". Та вертикаль, на которую Стругацкие вышли с этой повестью, реально потрясает своей высотой и тройными смыслами возможных трактовок. Вероятно, любая потенциальная критика — это по обыкновению вопрос бэкграунда читателя и его восприятия непосредственно. По моим личным ощущениям, когда дочитываешь до конца "ТББ", в голове настойчиво крутится вот этот трёхслойный афоризм, расцвеченный мудростью и сакралом времён сотворения мира: "Когда наступают тёмные времена, воины света надевают маски".

Роскошно сделанная работа о творчестве Стругацких — это краеугольный камень сборника. После прочтения этого материала начинаешь как-то иначе оценивать всю ту современную литературу, с которой ежедневно по умолчанию сталкиваешься на рассылках того же литреса. Бесконечный поток литературных предложений, безусловно, не гарантирует по умолчанию качества предлагаемого продукта, сколь бы много труда и усилий не вкладывал мерчандайзер в свою актуальную ныне профессию.

Как уметь конвертировать успех не только в денежные знаки и сделать свой конвент самодостаточным? Так или иначе, подобная риторика приятно сквозит по многим статьям сборника. И это красная нить повествования, виртуозно вплетённая в анализ творчества многих фантастов. Одержимость в творчестве не в контексте банального самолюбования и нарциссизма, а в ключе глубокого понимания и любви к теме — это главный аспект данного великолепно сбитого авторского сборника.

Тема темпоральности в НФ не нова. Но в данном случае в контексте этой книги увлекает сама подача глубокой гибкой метафоры в стиле роуд-муви с ощутимым тонким налётом уместной иронии. Шальные хроновыверты с использованием различных сегментов освещаемых произведений (написанных в разное время, но виртуозно подытоженных автором в единый концепт) и классно представленные аннотированные материалы — это изюминка подобного изложения "Путеводителя по фантастике барона Велобоса".

И возвращаясь к знаковой монографии "Альтернативная история. Пособие для хронохичхайкеров", в свете которой Соболев стал лауреатом премии "Бронзовая Улитка" 2007 в жанре публицистики, хочется ёмко пройти по основным аспектам этой статьи.

Автор данного сборника предлагает научиться систематизировать и грамотно разделять на смысловые полутона значимые определения. И во избежание терминологической сумятицы стоит дать выразительное определение жанра альтернативной истории как таковой.

Альтернативная история — произведения, в которых рассматриваются вероятностные миры, выросшие из известных обстоятельств, после какого-то значительного или незначительного события, которое произошло не так, как в нашей реальности, и поэтому альтернативный мир стал кардинально отличаться от нашего мира, но в произведении авторы зачастую используют известных исторических персонажей, порою — в совершенно несвойственном для них качестве. Если в рассказе появляется путешественник во времени, дверь в иное измерение или ещё какой хрононавт, то произведение можно отнести по формальным признакам к АИ, хотя ощущение необычности в полной мере добиться уже невозможно. В строгом смысле чистой АИ можно назвать чрезвычайно малое количество произведений: в основном писатели используют и путешественников во времени, и гипотезу о параллельных мирах, и прочие вмешательства извне.

Чистая АИ не должна явно сопрягаться с нашим историческим пространством, за исключением случаев "камео", несущих зачастую сатирический элемент. Интересны произведения, отстоящие от вероятностной развилки на дистанцию в одно — два поколения: можно узнать подробности перелома в истории, и понаблюдать, к каким гипертрофированным последствиям в науке, технике и политике всё это привело.

Как глоток свежего воздуха для ревнивого киномана ощущается попытка сопоставления кино и литературы в жанре АИ. На выразительном примере фильма "Последнее искушение Христа" Мартина Скорсезе (The Last Temptation of Christ / 1988) автору удалось в яркой и сочной аннотации настолько интересно и нестандартно подойти к этой теме — картину "пришлось" отсмотреть заново. Я искренне благодарна за подобную креативно сделанную провокацию. Ибо чем взрослее становишься — тем закономерно сильно смещается привычный угол восприятия. Великолепный и мудрый Мартин Скорсезе предложил своему зрителю один из лучших образчиков альтернативной истории, снятый по роману Никоса Казандзакиса "Последнее искушение" (1955) и тем самым заставил критиков пересмотреть привычные ориентиры суждения его творчества.

Как писал о фильме критик Стивен Грейднус: "Последнее искушение" — из тех опасных работ, оценка которых требует большого риска. Критику приходится судить не столько фильм, сколько самого себя".

И это один из самых тёплых осмысленных откликов. Увы, далеко не все критики излагают свои мысли в таком благородном контексте. Многие из них ругают недопонятое эстетическое мышление режиссёра, даже не до конца ознакомившись с базой исходного материала. Что касается непосредственно фильма известного американского режиссёра, критика этой работы разделилась на полярные суждения. Одни отметили нестандартный подход режиссёра к стилистике романа Казандзакиса, одновременно отметив, что Скорзесе удалось создать маленький шедевр в нише киноискусства. Другие броско констатировали надругательство над христианскими святынями, изящно умалчивая тот факт, что церковь своей внешней деятельностью в контексте интеграции с государственной политикой часто осуществляет в этом направлении куда больше вредных мероприятий, чем любой творец на ниве своего самого буйного воображения.

Кстати, постоянные споры о тлетворном влиянии излишне богатой фантазии определённого драматурга в рамках альтернативной истории жарким пламенем периодически разгораются и сейчас. Данное направление обвиняют среди прочего в растлении зрителя и читателя. И это как раз тот показательный случай, когда настойчиво путают и смешивают в одно общее понятие жанр АИ и криптоистории — абсолютно разные формы (и мотивации) представления информации.

И, да, выбор потенциальной "запрещённой" темы для очередного одиозного обсуждения и порицания не имеет особого значения. Я полностью согласна с автором сборника: Догматики — они везде одинаковые.

Касательно этого уникального направления АИ для меня в качестве внимательного читателя в какой-то момент стало очевидным следующее. Художественные произведения, которые написаны в жанре альтернативной истории изначально создаются вовсе не для того, чтобы преподнести какой-то урок или назидание с точки зрения уже произошедшей объективной истории; скорее они учат виртуозно настраиваться на волну автора и уметь ловить тонкий нерв многослойного произведения, которое по умолчанию настолько сложное, что раскрыть его можно только на глубоких метафорах.

Вероятно, в кино эту задачу несёт на себе по умолчанию артхаус — авторское кино, в концепте и в закольцованном сюжете которого уместны все возможные фантдопущения.

Феномен возникновения этого уникального литературного явления в жанре АИ автором рассмотрен в статье очень интересно и талантливо. Хотя и местами (здесь только моё личное ощущение) из потока оригинальной мысли Сергея Соболева "тебя" выбивает обилие упоминаемых критиков на освещаемые произведения. Безусловно, в контексте цитат эти оригинальные высказывания несут на себе огромную информационную нагрузку. Но нужно обладать такой же эрудицией, чтобы текст в этих местах именно летел. Статичный читатель типа меня буксует, вязнет и тормозит в этих местах. Приходится в который раз ловить себя на мысли: для того, чтобы уметь читать подобную публицистику, нужны определённые навыки работы с плотным и серьёзным текстом.

В свою очередь достаточно интересно размышлять на страницах этого сборника о парадоксах возможных исторических "вилок" — что бы человечество могло получить взамен, после незначительного обстоятельства, изменившего весь ход значимых событий. Рассматривать подобные версии событий в канве определённого художественного произведения (кино или литературы) — это особое мужество автора, которым он среди прочего щедро делится со своим вдумчивым читателем.

На мой личный вкус внимательного читателя условные рамки АИ в научной фантастике и посмодерне много шире, чем это кажется на первый взгляд. И порой концепт именно частной истории story, а не общей history несёт на себе основную нагрузку АИ. Именно он ближе всего стоит к жанру альтернативной истории. И метаморфозы субъективной реальности в художественных произведениях могут быть представлены различными способами воплощения фантазии определённого автора.

Вероятностные параллельные миры; проецирование памяти на определённые значимые события; время как отождествление работы сознания; альтернативные "вилки" уже случившихся явлений — всё это ярко расписано в крепко сбитой главе "Что может быть проще, чем время?" которая в своей грамотно продуманной иерархии составляет костяк "Альтернативной истории. Пособие для хронохичхайкеров".

От себя по существу вопроса скромно добавлю. Возможно, нам порой реально не хватает этой самой простоты для понимания одной значимой (не сложной) идеи. Время — это прежде всего то, что формирует и генерирует наше сознание. Начиная от ощущения минут в сутках и заканчивая различными изматывающими травматическими связками вынужденных путешествий в "болтанках" временных тоннелей. И мне кажется, что для понимания концепта темпоральности в НФ нужно как минимум вначале научиться чувствовать это самое Время внутри себя. Мы ведь часто, используя некий самогипноз, как бы условно залипаем в тоннелях своего сознания. Убегая в прошлое или путешествуя в будущее, мы одновременно обкрадываем тем самым свою биологическую силу, что очень близко по смыслу происходящего для понимания сюжета многих произведений, в которых та же телепортация расписана порой как "разрезание" человека на несколько параллельных жизней. Яркий и очень талантливый тому пример, тот же "Престиж" ("The Prestige" / 1995) от Кристофера Приста, очень удачно экранизированный в 2006 году Кристофером Ноланом. И, безусловно, единый базис того, что Время формирует именно сознание — который в свою очередь фундаментально поддерживают мистики, гностики и шаманы — прочно заложил свою крепкую основу в жанре альтернативной истории непосредственно. При этом жёсткий концепт именно календарного времени уже мало кого интересует, а попытки вырваться за пределы этого статичного хронометража одолевали фантастов со времени зарождения жанра АИ.

Закольцованные миры под знаком "если" — очень яркая и выразительная часть этой статьи. Множество версий и цитат из литературы (не только художественной) задают главное настроение этому разделу авторских размышлений, расцвечивая его массой увлекательных примеров и потенциальных рекомендаций для чтения. Кстати, во многих местах по расхожей метафоре приходится кусать себя за локти — ибо освещаемые первоисточники на данный момент не все переведены на русский язык. И для подобного ознакомления знание языка оригинала на уровне upper intermediate по умолчанию обязательно. В моём частном случае Кен Гримвуд "Переиграй" ("Replay" / 1986) так и останется пока манящей вкусной рекомендацией к дальнейшему ознакомлению с этой темой путешествий во времени и виртуозных попыток менять свою судьбу. Энтузиазм автора в освещении этого аспекта литературы заразителен — не то слово. И касательно всяческих упоминаний источников и аналогий этот текст по-своему глубок и бесценен. А вся условная иерархия предложенных к ознакомлению произведений подана как-то ненавязчиво, но достаточно подробно и плотно в контексте освещаемого вопроса.

Авторский интерес и любовь к теме АИ настолько велики и глубоки — какого же было моё личное искреннее удивление — оказывается зачатки АИ в определённом смысле были у Гайдара в "Горячем камушке", опубликованном в "Мурзилке" в 1941 году. Поиск возможных сакральных смыслов тем увлекательнее, чем менее читатель умеет накручивать ненужных "финтов" простым и ясным вещам. И тем ярче расцветает главная мотивация определённого автора-фантаста рассказать именно свою оригинальную историю с элементами history и story. Найти сложное в простом — это в самом хорошем смысле классный квест опытного библиофила, приятно растянутый в многолетнее хобби. И это умение заразительно в самом лучшем понимании этого термина.

Не могу упомянуть в качестве давнего фана творчества "Аквариума", как уместно и выразительно выглядит в статье их текст сингла "Поезд в огне" / 1988. Поэзия отечественного рока уже давно занесена особым сегментом в наследие Бронзового века, закономерно наступившего после Золотого и Серебряного этапов русской литературы. Многие рокеры (в том числе легенды зарубежного рока) создавали в своих маленьких оригинальных вселенных лучшие образчики жанра с элегантными вкраплениями альтернативной истории. Причем в своём творчестве многие из них символично играли элементами как story, так и history, — виртуозно сплетая в один мощный бикфордов шнур тройные смыслы возможных трактовок текста. Их оригинальные тексты в ключе плотных метафор говорят на языке эпохи и талантливо вбирают в себя огромные промежутки условного (нелинейного) хронометража.

Различные фантдопущения уже случившихся событий, преподнесённые в том числе в канве объективной классической истории потрясений человечества — это ещё одна интересная нить повествования сборника. И, кстати, в таком аспекте (в тексте нет этого примера, но есть схожие аналогии) к жанру АИ можно причислить великолепное и достаточно сложное произведение Виктора Франкла — пьесу "Синхронизация в Биркенвальде (Synchronisation in Birkenwald / 1948), которая по своему содержанию и нестандартному воображению автора вне всякого сомнения выходит за рамки привычных канонов воспоминаний из концлагерей второй мировой прежнего века. Незаживающие раны своих глубоких трагических впечатлений можно выразить различными художественными средствами. У Франкла вышел такой мощный космический психодел, что в определённой степени он может "состязаться" с самым смелым воображением фантастов в этом сегменте мировой литературы.

Эффектным росчерком полублатного пера выглядит в этом сборнике классный неформат 1992 года в блиц-интервью по телефону с Виктором Пелевиным, размещённый в разделе сборника "Интервью". Не могу удержаться и дать краткие выжимки этой конструктивной беседы с тем респондентом, который привык своими ответами вызывать вот такие примерно знаки препинания — ?!.. И это тот показательный случай, когда канула в лету целая эпоха тотального дефицита всего и вся, но тёплый юмор (во всяком случае так это читается именно сегодня) классным сленгом и приятным ностальжи согревает фанов Пелевина своей уместной недосказанностью и тайной его творческого "верстака". Пелевин как всегда прекрасен в своей творческой загадке, и моя искренняя признательность за этот материал просто безмерна.

ВП.: Я не даю никаких интервью. Можете написать, что у автора никаких сведений об авторе нет.

СС.: ?!

ВП.: Я очень долго шёл к этому. Я такой же, как и все вокруг.

СС.: Ладно, давайте о публикациях. Выйдет ли когда-нибудь Ваша книга?

ВП.: Уже выходит в "Тексте". Название — "Синий фонарь". В сборник вошли новые ранее не публиковавшиеся рассказы. Книга лежит уже давно.

СС.: А что не печатают? Расхватают ведь...

ВП.: Плёнки типографской нет на обложку. Кстати, для очистки совести спрошу: у вас там в Липецке нет там плёнки?

СС.: Нет. У нас одна типография, и та специализируется на бесшвейных изданиях, газеты там, брошюрки. Но я поспрашиваю, мало ли...

ВП.: Да нету. Это дефицит страшный.

СС.: Судя по рассказам "Откровение Крегера", "Хрустальный мир", "Луноход", Вы интересовались метафизикой, астральными материями и их влиянием на социум...

ВП.: Ну, мы-то с вами знаем, что никакого астрала нет. Нет даже колбасы.

СС.: В "Правителе" есть рояль, на котором как Правитель играет, так страна и живёт. Брежнев, например, играет "Собачий вальс". Хрущёв играл "Полёт шмеля", и в тот день был сбит самолёт Пауэрса. А что играют сейчас?

ВП.: Ничего. Рояль разбили и сожгли, а играют на шарманке.

СС.: (С ехидным удовлетворением): Вот и получилось небольшое интервью.

ВП.: Интересно, что люди всё же что-то читают и им это нужно.

Чудесная миниатюра, классно расцвеченная талантом двух отвязных любителей НФ направления. Если честно, такого тёплого и чистого юмора сейчас очень сильно не хватает. Вне всякой брутальности удалось в двух лицах разыграть отличный образчик лаконичного мастерства и драйва. Классный материал — изюминка сборника и ещё одни искренние lol*ы от благодарного читателя.

К слову сказать, постомодерн от Пелевина, вероятно, среди прочего литературного наследия лежит на периферии этого жанра АИ. Например, Операция "Burning Bush" (2010) с аллюзиями на "Розу Мира" Д. Андреева в определённом смысле несёт на себе отпечаток эзотерических откровений Пелевина непосредственно. Поиск новых конфигураций мышления и нестандартных форм авторского выражения — быть может, это тоже среди прочего знаковая атрибутика направления АИ.

Подводя итог, емко от себя замечу.

На семистах страницах этого сборника автором предпринимается довольно интересная попытка найти нестандартные формы освещения в аспекте унылого пейзажа общепринятых литературных шаблонов. И да, честно признаться: далеко не все произведения, которые упоминаются в сборнике, я читала; о многих из них имею беглое и поверхностное представление. Но это креативное исследование сделано и подано так талантливо, самобытно и увлекательно, что в определённой степени энтузиазм автора в ключе ознакомления со многими источниками постепенно передаётся и читателю непосредственно.

Тайные тоннели творчества; различные маршруты подобного метафорического движения; замысловатые путешествия в поисках ответов на возможные сакральные вопросы… Есть ли какой-то универсальный рецепт для того, чтобы гореть и не перегорать, постоянно удивляя своего потенциального читателя поиском новых конфигураций из ранее привычных форматов? -Мне кажется, что нет ничего универсального. Хотя бы по той простой причине, что это тот извилистый путь, который каждый, так или иначе, проходит самостоятельно, обретая свой особый эмпирический и творческий опыт. Путешествие от себя прежнего к себе ещё не случившемуся — примерно такие аллюзии у меня на личном восприятии вызвали материалы этого сборника.

Я бы хотел пожелать этому литературному локомотиву серии "С.С." много хорошего. Чтоб не взрывали рельсы, не гасла топка, не подмывало дорожную насыпь и не бросались под колёса всякие Каренины.

В гору. Всё в гору. У таких путей сообщения вокзалы и остановочные платформы всегда на вершинах.

Алексей Караваев, июль 2012.

Мне, признаться, в качестве искреннего благодарного читателя больше нечего к этому добавить. Красиво, цельно, глубоко. Многие материалы поданы с неподражаемым вкусом и вечным драйвом юности. Всё написано с душой и фундаментальным пониманием своей любимой темы.

И да, буквально пара слов в качестве необходимой репризы. В наш мегаскоростной век видео-ревью и мультимедиа мы избалованы всем возможным потенциалом красивой и эффектной подачи. Всем, кроме качества предоставляемой информации. Ответственность за свои мысли и выбор точной этимологии — вот, что можно искренне и от сердца потенциально пожелать пользователям сети, когда каждый второй активный блогер по умолчанию считает себя журналистом и опытным рецензентом. Возможно, в этом нет ничего критичного — ибо здоровая конкуренция рождает новые таланты. Но отмерять особой линейкой свои доводы и аргументы, одновременно освещая тему под всеми возможными углами и ракурсами — это самое большое мастерство, которое постижимо для многих, но доступно почему-то незаурядному меньшинству. Может ли журналистика быть искусством, а не только оперативной подачей очередной порции новой информации?.. Вероятно, может, особенно если речь идёт о грамотном воплощении эклектики в поиске нестандартных форм презентации своего интеллектуального продукта.

____________________________________________________

Отличный цельный сборник статей и аналитических размышлений. Искренне жаль, что в своё время он вышел малым тиражом. И точно так же, как в киноиндустрии есть свои проверенные пособия на тему "Мастерство актера и режиссера"; "Путеводитель по фантастике барона Велобоса" тоже в определённой степени может послужить для своей целевой аудитории настольным пособием "Как писать рецензии и оставаться даже через время интересным для своего потенциального читателя".